Нулевая готовность в Российской Империи была объявлена потому, что началась война. Начал ее Китай. Не с нами, слава Богу. Жертвой китайской агрессии стал Всемирный комитет по выявлению и пресечению незаконных научных исследований.

Хотя слова «жертва» и «агрессор» здесь были не совсем уместны. Скорее – «превентивный удар».

Выяснилось, что китайцы готовились к подобной акции с того дня, как экспансионные возможности «Аладдина» реализовались в Лас-Вегасе. А возможно, и раньше. В Комитете по выявлению и пресечению об этом ничего не знали. В этой операции китайская разведка оказалась на высоте. А аладдиновская – нет. Равно, впрочем, как и наша, российская, для которой происшедшее оказалось полнейшей неожиданностью.

Подготовились китайцы качественно. Руководство «Аладдина» было буквально нашпиговано китайскими агентами влияния. А вот научные и военно-промышленные подразделения «Аладдина» были проработаны намного слабее. Китайцев в них тоже было изрядно. Но это были китайцы несколько иного менталитета. Старые кадры, для которых интересы «Аладдина» были важнее интересов Генерального секретаря Коммунистической партии Китая. Так что у «Аладдина» по-прежнему оставалось значительное техническое превосходство над КНР. Однако как профессиональный разведчик я вполне одобрял выбор зоны внедрения. Ни к чему врезаться в исполнительные схемы, если есть возможность завладеть управляющей консолью. Да и риск выявления агентурной сети намного ниже, если агентура берет не количеством, а качеством. Курок был взведен. Осталось дождаться удобного момента, чтобы нажать на спуск.

Момент наступил, когда силы «Аладдина», контролирующие Китай, оттянулись в Америку.

Все базы «Аладдина» на территории Китая были атакованы одновременно и очень мощно. Правда, захватить удалось только две. Да и то благодаря успешной работе диверсионных групп. Остальные были взорваны, едва стало ясно, что защитить их не удастся. При этом погибли все, кто их оборонял, плюс несколько сотен тысяч китайских солдат. Мясня получилась страшная. Причем потери «Аладдина», не в количественном, а в реальном значении, оказались намного выше. Комитет потерял не только базы, но и более двух тысяч сотрудников. Восемь процентов личного состава.

Всё могло обернуться для «Аладдина» намного хуже, но неожиданно мощную роль сыграло прикрытие, выбранное Буркиным для операции по освобождению Гривы.

Доктору Сяню сообщили, что Артёма захватили люди специального координатора Ю. Сянь, чья преданность «Аладдину» оказалась выше, чем родному Китаю (естественно: в «Аладдине» он был одним из лидеров, а для Китая – ренегат на службе у противника), немедленно известил Комитет о «предательстве» регионального лидера, и того лишили всех полномочий буквально за час до того, как Китай перешел в активному этапу операции. Смена руководителя региона – не лучший способ противостоять противнику. Но это куда лучше, чем когда войсками руководит сторонник врага. Червь-Дракон действительно оказался предателем… Или, наоборот, патриотом. С какой стороны посмотреть. Но «заблокировали» его очень вовремя. Китайцам не удалось завладеть боевыми ресурсами «Аладдина». И «обезглавить» его тоже не удалось. «Головастый» уцелел. Диверсионной группе, состоящей из работавших на антарктической базе китайцев, не удалось захватить или уничтожить «Головастого». Незадолго до начала операции эта группа была выявлена и обезврежена службой безопасности базы. Опять-таки благодаря блестящей идее Буркина.

Но в целом «Аладдину» досталось неслабо. После китайской диверсии Комитет потерял четверть своих ресурсов. И большая часть этих потерь пришлась на Индокитай и Азию.

Одновременно с китайскими наземными войсками «Аладдин» атаковали и воздушно-космические. Тут у китайцев сначала тоже все получилось неплохо. Первой же атакой было уничтожено две трети аладдиновских спутников. Однако через два часа в стратосфере над Китаем вновь появились новейшие боевые «крылья» «Аладдина» и рассеяли несколько миллионов «яичек», превративших большую часть китайской электроники в совсем глупое железо. А затем принялись пропалывать космическую сеть над Китаем, как огородник – грядку.

Однако и у Китая оказался камень за пазухой. Тщательно экранированные подземные линии связи и ракетные комплексы, собранные не на базе стандартных процессоров, а на основе космических технологий, устойчивые к внешним воздействиям и практически недоступные орбитальным «контролерам». Именно в силу совершенно других технологических принципов.

Комплексы были очень примитивные, чуть ли не на обычной оптике. Зато их было много. И укомплектовали их ракетами не целевого, а объемного действия.

«Аладдиновцы» потеряли шесть машин и поспешно увели остальные на безопасное расстояние.

Как только стало ясно, что ответный удар «Аладдина» не стал нокаутирующим, Китай сделал две вещи.

1. Обнародовал подкрепленную фактами информацию о том, что Комитет по контролю и пресечению несанкционированных научных исследований сам активно занимается этими самыми исследованиями, и обратился к правительствам наиболее значимых государств с предложением поддержать их в борьбе с «Аладдином».

2. Произвел запуск космического корабля.

Второе действие в общей сумятице осталось не то чтобы незамеченным (не заметить явление такого порядка – невозможно), но – неопознанным.

Да и не до того было.

Правительства Земли спешно решали, какую позицию занять.

Китай поддержали Северная Америка и Индия (последняя, правда, только на словах), не поддержала Запад-Европа (несмотря на то, что на ее территории тут же начались беспорядки, спровоцированные европейскими китайцами), Австралия и мы. Несмотря на то, что Китай сулил Российской Империи всякие блага и даже территориальные уступки.

Россия ответила отрицательно. Доминирующий в мире Китай был, по мнению большинства русских лидеров, намного опаснее «ифрита». Даже самые оптимистические прогнозы утверждали, что через полвека такого «правления» китайцы будут составлять уже не четверть, а три четверти населения планеты.

Правда, само население Земли уменьшится втрое. Потому что – «ифрит».

И вот через пять часов после первого обращения Китай опубликовал второе. В котором провозгласил «ифрит» фикцией. Многолетней цепью диверсий мирового масштаба.

Могло ли это быть правдой?

Наши аналитики полагали: да, могло. А коли так, то к аналогичному выводу должны были прийти и специалисты из других стран. Почему до этого варианта никто не додумался раньше?

Наверное, именно вследствие масштабов. Очень трудно допустить злодеяние подобного размаха. И если теперь, после запуска космического корабля, ничегонепроизойдет, то весь мир сочтет это подтверждением китайского заявления.

Никто не станет вспоминать о том, что «ифрит» реагировал далеко не на каждую научную разработку.

Все знают: космос у «Аладдина» всегда был под запретом.

Все знают, что именно космические эксперименты считаются первоосновой появления «ифрита» и главной причиной создания Международного координационного Центра по исследованию проявлений феномена спонтанной деструкции и его силового органа.

И мало кто вспомнит о том, что «ифрит», как правило, является реакцией не на финальную часть, а наначало запретной деятельности. То есть в данном случае не на запуск корабля, а на начало его строительства.

Наверное, подсознательно я все еще считал себя сотрудником «Аладдина», потому что сейчас сомневался и искал факты, работающие против китайской версии.

У других подобных сомнений не будет. Достаточно взглянуть на физиономию подполковника жандармерии Сучкова, чтобы это понять. А ведь Ванька – сам неплохой аналитик, привыкший в таких ситуациях ничего не принимать на веру. Сейчас же он смотрит на моего деда как на пророка. И на лице его написано: «Да как же я сам об этом раньше не догадался!»

Как всё просто. Нет никакого «ифрита». Есть рвущаяся к власти кровожадная шайка, узурпировавшая науку и теперь норовящая заполучить власть над человечеством. Если злодеев прихлопнуть, сразу все станет замечательно.

А как только злодеев прихлопнут, власть над планетой совершенно «заслуженно» перейдет к Китаю.

– Во всём этом надо разобраться, – промямлил я. – Дед, почему ты мне раньше ничего не сказал?

– А я думал – ты знал, – Грива-самый-старший поглядел на меня удивленно. – Ты что, за это время ни разу в Сеть не заглядывал?

Я покачал головой. Вот он: мир информационных потоков. Выпал из него всего лишь на сутки и – пожалуйста!

– Знал, не знал – сейчас уже не важно, – сказал дед. – Извините, господа, Артёма я у вас забираю. Его хочет видеть Государь…

…Первым среагировал лейб-гвардеец. Гвардейцев в гостиной было двое, и действовали они по отработанной схеме. Один мгновенно заслонил собой деда и вытолкнул его обратно в галерею. Второй рванулся вперед, пытаясь перехватить «источник угрозы».

«Источник угрозы», мой однокашник Миша Лебедкин небрежно взмахнул рукой – словно муху отгонял. И охранник, здоровенный, прекрасно обученный лейб-гвардеец в «броне» (!), сложившись пополам, как сломанная пластиковая кукла, повалился на ковер да так и остался лежать.

Второй лейб-гвардеец с достойным похвалы проворством обнажил импульсник… Лебедкин длинным скользящим, скорее плавным, чем быстрым движением переместился вдоль стены, уходя с линии прицела и одновременно сокращая расстояние между собой и стрелком. Лейб-гвардеец отпрыгнул в сторону. Прыгнул – и выстрелил. В обивке дивана образовалась черная дымящаяся дыра. Лебедкин заскользил по ковру, как конькобежец, почти в шпагате, подкатился снизу, подхватил лейб-гвардейца и легко, даже изящно, вскинул его вверх (минимум девяносто килограммов веса плюс еще десять – брони и амуниции) и толкнул – не бросил, а именно толкнул сквозь как будто загустевший воздух в сторону высокого окна. Стекло в окне, к сожалению, оказалось обычным, не бронированным, поэтому лейб-гвардеец вышиб его и рухнул вниз, на старинную булыжную мостовую.

Я успел подумать, что у него есть шанс выжить: броня примет на себя часть удара. Еще я успел заметить, как поднимается с диванчика Ваня Сучков… То есть он, наверное, не поднимался, а вскочил, но мои и его секунды теперь были разной длины. Я уже вошел в боевой режим и двигался на перехват. Существовала вероятность, что цель врага не я, а дед. Дед – в галерее. Лебедкина я туда не пущу!

Лебедкин, однако, покидать помещение не собирался. Вскинувшись по-журавлиному, он крутнулся мне навстречу – как балерина на пуанте. Взметнулись черные лохмы, Лебедкин выпрыгнул вверх с великолепным разворотом и хлестнул меня вытянутой в струнку ногой.

Я успел присесть – и нога со свистом пронеслась над головой. И тут же вернулась – но уже на уровне метра от пола. Я не смог по-настоящему оценить эту великолепную нисходящую «вертушку», потому что полностью уклониться мне не удалось. Лебедкин меня все-таки задел. Чуть-чуть, но вполне достаточно, чтобы меня унесло к противоположной двери.

Впрочем, серьезных повреждений у меня не было, так что через мгновение я уже снова был на ногах, готовый к новой атаке противника…

Но Лебедкин добивать меня не спешил. Он застыл в картинной позе: вытянувшись в струнку, разбросав чуть согнутые в локтях руки, смотрел на меня и ждал. Чего? Моей атаки?

И тут между нами встал Сучков. И кажется, вознамерился принять участие в битве.

– Ванька, уйди! – крикнул я.

В это мгновение Лебедкин двинулся ко мне.

Сучкова он не тронул. Обогнул, как огибают естественное препятствие… Я не понял, как он это сделал. Полсекунды назад я стоял, изготовясь… И вот лежу на ковре, в глазах – круги, в затылке тупая боль…

Я переворотом ушел назад, на рефлексе, зная, что не успею…

Успел. Потому что Лебедкин вновь не стал меня добивать. Он стоял в семи шагах. Интересно так стоял, на носках туфель и при этом раскачиваясь, как штырь метронома. И с амплитудой, совершенно немыслимой с точки зрения равновесия.

И тут я понял, что это такое, хотя никогда прежде не видел…

У меня в башке что-то сдвинулось. Наверное, я основательно приложился… А на поле боя появился еще один участник. Даша.

Я услышал, как она бежит по галерее, но сделать уже ничего не мог…

Даша влетела в гостиную, в один миг оценила обстановку: раскачивающегося Лебедкина, скрючившегося лейб-гвардейца, растерянного Сучкова, меня, замершего в коленной стойке… И, подхватив первое попавшееся, что подвернулось под руку (это была ваза), метнула в Лебедкина.

Рефлексы и навыки у моей первобытной девочки были замечательные. Ваза пронеслась у меня над головой и попала точно в цель…

«Цель» отразила вазу с невозможной для человека быстротой… Не знаю как, но я понял, что произойдет, за миг до того, как фарфоровый снаряд с гудением устремился к Даше. Я прыгнул вверх, выбросил кулак… Скорость у вазы была такая, что совершенно непонятно было, как я успел. Но я успел. Потому что прыгнул раньше, чем Лебедкин метнул. Мой кулак соприкоснулся с вазой, рука вмиг онемела от кисти до плеча, ваза взорвалась сотнями осколков, и заряд фарфоровой шрапнели ушел вверх, никого не задев. Но это я узнал позже. В тот момент я решил иначе, потому что услышал Дашин пронзительный крик. Этот крик ударил меня в спину. Мне показалось, что мое сердце выпрыгнет из груди, и я сам прыгнул – на живой «волчок» свернутой в спираль силы – и смял его. Как давят в кулаке жестяную банку.

Внутри моего противника что-то звучно треснуло, и он грохнулся на ковер. Не упал, мягко и умело, как положено бойцу, а повалился такой же сломанной куклой, как недавно падал отброшенный им лейб-гвардеец.

И время сразу пошло как обычно. Я снова начал дышать и слышать множество звуков, оглянулся – и с облегчением понял, что с Дашей все в порядке.

А потом в гостиную ворвался караул…

– Не стреляйте, – крикнул я, заслоняя распластавшегося на ковре Лебедкина. – Он не опасен больше. У него позвоночник сломан.

Миша Лебедкин смотрел на цветной плафон гостиной – и улыбался. У него было лицо человека, который добился того, чего хотел. Что ж, если его целью было – умереть, то я сделаю все, чтобы он этой цели не достиг.