Словом, в ответ на совершенно конкретный вопрос командира силовой группы сверху поступило не слишком вразумительное: «Действовать, сообразуясь с обстоятельствами и по возможности избегая ситуации, могущей повлечь неблагоприятные политические последствия».

Впрочем, для командира этот ответ был вполне понятен. «Если будут проблемы – козлом отпущения будешь ты».

А проблемы будут наверняка, потому что обеспечение операции – очень слабое. Никто не ожидал, что брать придется не обычный жилой объект, а укрепленную точку…

Но если операция завершится удачно, тогда все лавры достанутся ее координатору. Победителей не судят. Особенно в их организации…

Удар был нанесен внезапно. И нанес его не «Аладдин».

Три призрачные тени прошли над Сан-Франциско. РЛС висящего на геостационарной орбите аладдиновского спутника «видела» их, но пребывала в полной уверенности, что поднятые по тревоге перехватчики идут за ложной целью. Сверху, из космоса, геликоптеры «Аладдина» обнаружить было невозможно. Однако младший брат «Головастого» не учел, что США – отсталая страна и помимо космических систем наблюдения имеет и наземные: старенькие локаторы морской охраны. Они-то и произвели целеуказание.

Шесть ракет с «коллапсными» боеголовками, выскользнувшие из-под крыльев перехватчиков, были для «мозгов» спутника сюрпризом. Две секунды полета, отделявшие ракеты от целей, огромный срок для «мозга». Куча времени, чтобы перехватить управление геликоптерами… И слишком мало, чтобы увести их из-под удара.

«Коллапсные» боеголовки предназначены для поражения целей на малых высотах. При умеренных размерах цели все ее вещество превращается в плазму, газ и мелкую пыль. Геликоптеры были достаточно крупной целью, но в каждый из них попало по три ракеты, так что необходимый эффект был достигнут. Две ослепительные вспышки, удар грома… Жители Сан-Франциско, разбуженные грохотом, решили, что будет ливень. Но вместо дождя с небес осыпалась мелкая серая пыль.

Спутник не пытался уничтожить перехватчики. Ему самому ничто не угрожало, ответный удар не вернул бы к жизни десантную группу, а понятия «месть» в его программном обеспечении не было. Это понятие было у координатора операции. Но он – не рискнул. Потому что в этой ситуации уж точно оказался бы крайним. Жаль погибших ребят, но их ведь уже не оживишь. А операция продолжается… Существует восьмидесятитрехпроцентная вероятность, что некто, представляющий угрозу безопасности планеты, бродит сейчас по ночному Сан-Франциско. Его следует найти и обезвредить.

Координатор откашлялся, включил связь и произнес:

– Наземным группам си-два, си-четыре и си-пять! Продолжать поиск в районе один. Проявлять предельную осторожность!

Впрочем, они и сами догадаются быть настороже. Шесть офицеров-«полевиков», сброшенных в район операции, наверняка видели гибель геликоптеров и понимают, что группы зачистки больше нет.

Они будут осторожны. И они вполне могут взять объект сами. Если найдут…

Грива тоже видел, как сожгли боевые вертушки. Он не понял, как это могло произойти, но в его теперешнем положении этот вопрос не имел значения. Важнее было решить, стоит ли возвращаться в консульство. Поразмыслив, Артём от этой идеи отказался. Очень вероятно, что геликоптеры были только разведчиками, и сейчас с ночного неба упадут основные силы… Надо бы как-то посерьезнее обозначить, что его в консульстве нет. Но – как?

Грива был прав, когда не стал возвращаться.

У консульства его ждали. Два «полевика», группа си-четыре. «Умный» камуфляж, легкое вооружение, прекрасная подготовка.

Гриву взяли бы раньше, чем он успел бы постучать в щит, закрывший дверь консульства.

Группам си-два и си-пять было сложнее. Они не сидели в засаде, а вели активный поиск.

Они не прятались: увидеть их без специального оборудования было практически невозможно. Зато сами они «видели» всех. Анализаторы шлемов вели непрерывное сканирование, выявляя всё живое, отвечающее характеристикам «объекта»: его весу, росту, характеру движения и дыхания. Стены домов не были преградой для их сканеров. Как обычно, «полевики» работали парами. Они двигались быстро, потому что надо было спешить. Возможная зона поисков расширялась со скоростью три метра в секунду – такова была наиболее вероятная скорость передвижения объекта. Быстрее – вряд ли. Объект достаточно опытен, чтобы понимать: над ним – спутник, и надо избегать открытых мест.

В это время суток «полевикам» было легко работать. Район – тихий. Прохожих – почти нет. Вертушек – тоже. Из наземных экипажей в районе поиска – только три полицейских модуля…

Глава двенадцатая

«И сказал Господь…»

– Эй! – окликнули Гриву по-английски. – Паренек! Иди сюда!

Грива обернулся. Увидел двухэтажный ухоженный домик, окруженный живой изгородью. Звал патриархального вида дедушка с бородой по пояс.

– У меня переночуешь, – сказал старик, закрывая дверь. – Только не шуми – дочек разбудишь. В нашем районе белому по ночам нельзя ходить, – ворчливо проговорил он. – Тебе что, в консульстве об этом не сказали? – Последнюю фразу он, к удивлению Артёма, произнес по-русски.

– Сложности у меня, – тоже по-русски уклончиво ответил Грива. – Ищут меня… одни люди.

– Полиция?

Грива покачал головой.

Старик посмотрел ему в глаза, подумал немного – и решил:

– Ладно. Я тебя спрячу. Давай за мной.

Они спустились в подвал. Старик нажал что-то – и большая стиральная машина отъехала в сторону. Под машиной оказался люк, который тоже пополз в сторону. Грива отметил его толщину: минимум двадцать сантиметров металла.

Вниз вела узкая деревянная лесенка.

– Спускайся, – сказал старик.

Грива медлил не больше секунды. Что-то подсказывало: деду можно доверять. Может, потому, что тот говорил по-русски?

Интуиция не обманула. Старик не закрыл люк, а спустился следом.

– Убежище, – сказал он. – Его еще мой дед строил. На случай, если резать придут. Десять дюймов брони, противорезонансный контур и полная экранировка. Мой дед был серьезным человеком! – Старик произнес это с гордостью.

Зажужжал мотор, тяжелая пластина люка встала на место.

Старик шагнул к встроенному в стол терминалу. На стене тут же активизировалось гало: вид улицы у входа в консульство. Бронещиты на окнах консульства переливались перламутром – активная поверхность металлокерамики отражала и рассеивала свет.

– Ваш дед умер? – спросил Грива.

– Погиб, – ответил старик. – Он – израильтянин. Командовал танковой бригадой во время сирийского мятежа. А мы тогда уже здесь жили. А здесь всё было спокойно до прошлого августа.

– А что было прошлым августом? – спросил Артём.

– Прошлым августом это старое убежище нам очень пригодилось, – сказал старик.

Хотя почему – старик? Сейчас, приглядевшись в нему повнимательнее, Грива понял, что он не так уж стар. Лет пятьдесят, не больше. Длинная пегая борода, крючковатый нос и изрядная лысина, частично прикрытая маленькой шапочкой, здорово старили его собеседника, но руки у него совсем не старческие. Мускулы – будь здоров. Предплечья толще, чем у Гривы.

– Прошлым августом здесь убили многих, – сказал хозяин. – Желтые резали индусов, индусы – черных и латиносов, а латиносы резали всех подряд.

– А белые? – спросил Грива.

– А белые в этом квартале только моя семья и твои соотечественники в консульстве. Они отбились, а мы прятались здесь, пока все не закончилось. Тут можно прятаться долго… Столько, сколько нужно.

– Мне долго не нужно, – сказал Грива. – Меня зовут Артём. А вас?

– Майкл, – ответил бородач. – Это здешние меня так зовут. А по закону мое имя – Моше. А мама зовет меня Мишей. Вот как у меня много имен! – Хозяин засмеялся.

– Ваша мать здесь?

– Нет. Уехала домой. К вам, в Россию. Давно это было. Когда только начался «ифрит». Меня тоже забрала. Так что я, можно сказать, ваш соотечественник. Я шесть лет в России жил. В Керчи. Но я потом вернулся. У отца здесь бизнес, а братьев у меня нет, помогать некому. Да вы присаживайтесь, в ногах правды нет.