Я решил использовать пращу. Нельзя сказать, что у меня серьезный навык в пользовании этой штуковиной. Будь у меня выбор – предпочел бы хорошую рогатку. Или плохонький лук. Но выбора не было.

Потратив час драгоценного времени, я кое-как «пристрелялся». До показателей библейского Давида мне было далеко, но попадать на расстоянии метров двадцати в тридцатисантиметровую мишень я приноровился. Любой абориген метал топорик (не говоря уже о копье или дротике) точнее и дальше, но дело было не только в эффективности. Я рассчитывал еще и на мистический, точнее, мистификационный эффект. Камень из пращи летит в несколько раз быстрее, чем такой же булдыган, брошенный просто рукой. И результат от попадания получается впечатляющий. Для тех, кто в этом понимает. А пещерные парни наверняка разбираются в таких вещах.

Дождавшись, когда зайдет солнышко, а любители человечины отойдут ко сну, я осторожно подобрался к лагерю. На этот раз – без дохлого шакала под мышкой, поскольку проникать в сам лагерь не собирался.

Праща в процессе работы издает характерный свист. Поэтому я решил дождаться звукового прикрытия. В саванне с этим проблем нет. Ночь – время охоты, а пойманная дичь склонна издавать звуки довольно громкие. Не говоря уже о всяких брачных и прочих призывах. Впрочем, я ждал совершенно определенного голоса. Львиного. Не знаю, как это получается у этих зверушек, но рев у них потрясающий. Не просто громкий, но обладающий разными спецэффектами. Например, полным ощущением, что звук приходит сразу со всех сторон. И замечательным «послевкусием»: на какое-то время после него все прочие звуки как бы перестают существовать, а все живое замирает в благоговейном почтении. Даже те, кто в дневное время может потягать царя зверей за хвост.

Свист моей пращи утонул в львином рыке, а камень угодил, куда положено – в голову одного из караульщиков у костра. Попал качественно. Череп буквально разнесло.

На остальных караульщиков мой бросок тоже произвел серьезное впечатление. Они вскочили, похватав оружие, и завопили, как свора бабуинов.

Естественно, вся двуногая стая тоже проснулась и приготовилась к отражению врага.

Второй булдыган я намеревался заслать шаману. Но тот вперед не полез. Предусмотрительно укрылся за спинами младших по званию. Пришлось метнуть камешек в толпу. В попадании я не сомневался и постарался раскрутить пращу с максимальной силой, благо ее свист потерялся в галдеже черных парней.

Но мощное «хряп!» я услышал. И немедленно покинул поле боя. Пока мои враги будут осмысливать происшедшее, я немного посплю. Местечко для сна я подыскал заранее. Заросли кустарника на краю оврага глубиной метра четыре. Со стороны оврага подобраться сложно: склон очень крутой. А сами кустики – чистая колючая проволока. Ни один хищник в здравом уме не сунется. Но меня-то как раз в свое время учили с колючей проволокой обращаться. Так что забрался я в самую середку, почти не ободравшись. Там и уснул.

Мне здорово повезло. Первыми меня нашли гиены. В кусты они не полезли, но снаружи пошумели, и я, соответственно, проснулся. Тем не менее, спи я в той норе, в которой ночевал давеча, тут бы мне и конец. Потому что у норы выход всего один. А черные парни, которые подошли чуть позже гиен (твари, естественно, тут же ретировались), двигались по моему следу и появились непосредственно перед «входом» в мое «логовище».

На этот раз царапин было много. И шкуру, которую я использовал в качестве защиты от колючек, пришлось оставить в кустах. Пока черные следопыты пререкались на тему, кому лезть внутрь, я кое-как выбрался со стороны оврага, спрыгнул вниз, опробовал спиной и конечностями твердость африканской глины – и дал деру. Гнались за мной не очень усердно, так что часика через полтора я снова залег. Вернее, залез на каменный утес и там затаился. Даже подремал немного.

Утром мои охотнички за головами двинулись дальше. Вероятно, шаман решил не тратить время на поиски одного-единственного врага. А может, сообразил, что я отвлекаю их от главного дела – погони.

Так что с рассветом чернокожие бодрой рысью устремились за беглецами, а я припустил за ними в компании дюжины шакалов и эскадрильи грифов.

В течение дня ничего существенного не произошло. Я даже добыл немного мяса. Отнял у гепарда только что убитую газель. Потом, правда, явились два льва – и газель пришлось отдать. Но печенку я успел съесть. Сырой, естественно.

Ночью я отдыхал. Взобрался на здоровенную кучу камней (откуда взялась – непонятно) и как следует выспался. Меня никто не потревожил.

День не принес ничего нового. Тот же монотонный бег по саванне. Кажется, я начал втягиваться. По крайней мере от аборигенов не отставал. А вот беглецы, похоже, сбросили темп. Дистанция между ними и преследователями всё сокращалась. Еще два-три дня – и погоня их настигнет. Надо было что-то предпринимать.

Снова напасть на лагерь я не рисковал. Людоеды были начеку. И места выбирали соответствующие. Я обдумывал вариант – подобраться со стороны реки. Но решил, что задумка неудачная. В реке появились крокодилы. На суше эти твари не очень проворны, а вот в воде, особенно ночью…

Пока я думал, мои друзья сами приняли решение. Им ведь тоже было очевидно, что погоня приближается и надо ее как-то задержать.

Способ задержать врагов был выбран в прямом смысле этого слова самоубийственный.

Двое охотников взобрались на достаточно высокую скалу на пути чернокожих и, когда те приблизились, закидали их сверху дротиками и камнями. Дебют был неплохой. Результат – один убитый людоед и несколько раненых. Всё – за счет внезапности. Но дальше – пат. Черные, несмотря на подавляющее численное превосходство, сделать ничего не могли. Скала высокая, метров пятнадцать, подъем трудный. Камень на макушку – и одним скалолазом меньше. Людоеды даже и пытаться не стали. И так всё ясно. Расположились вокруг, на подобающем отдалении, устроили совещание. Понятно, что у тех, кто наверху, есть кое-какой запас воды и пищи, так что два-три дня они просидят. А может, и больше. Но потом придется либо слезать, либо медленно умирать наверху. Правда, за несколько дней остальные уйдут далеко.

Другой вариант: оставить верхолазов в покое. Тоже не лучшее решение. Враг за спиной – это неприятно. И обидно. Как-никак верхолазы завалили сородича.

Шаман избрал промежуточный вариант. Оставил у скалы четверых головорезов, а сам с остальными отправился дальше.

Четверо в данном случае – достаточно. Двое сторожат, двое спят. Если парни наверху захотят спуститься, то во время спуска они будут так же беспомощны, как и во время подъема.

Словом, задумано все грамотно. Только вот про меня забыли.

Вернее, это я решил, что забыли. Потому что в очередной раз недооценил противника.